СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ И КОММУНИСТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ
§1. Социализм в новейшей украинской политической мысли
К счастью или к сожалению, в ХХ веке в Украине самой влиятельной идеологией был социализм. От первых попыток создания политических партий в надднепрянской Украине в самом начале века, через освободительную борьбу 1917–1922 гг. и вплоть до краха СССР, украинское политическое движение, все украинские (и псевдоукраинские) правительства были социалистическими. Интегральный национализм Д.Донцова в «подсоветской» Украине никогда не имел значительного влияния. Голос консерватора В.Липинского на его родине был лишь гласом вопиющего в пустыне. Во времена Центральной Рады проблемы «буржуазных» министров, столь беспокоившей русское Временное правительство, просто не существовало, поскольку в Киеве практически не было украинских политических деятелей-несоциалистов.
Социализм — попытка моделирования не государства, а самого общества с помощью государства. В этом смысле государству предназначается роль инструмента для слома старых структур. Однако в самой своей сердцевине социалистическая идеология не предлагала ничего конструктивного для моделирования государства. Считалось, что армия, полиция — это инструменты классового угнетения; достаточно уничтожить старые структуры государственности, и всякая социальная напряженность исчезнет.
Культ социалистического интернационализма в Украине привел к тому, что многие украинские социалисты боялись даже думать о моделировании будущей украинской государственности, поскольку находились под постоянным давлением — как внутренним, так и внешним. Украинские и русские социалисты стояли на принципиально различных позициях. В программах украинских социалистических партий важное место занимали требования национально-территориальной автономии. А именно эти требования вызывали отчаянное сопротивление русских социалистов, традиционно рассматривавших Украину как неотъемлимую часть России. Поэтому украинцев так легко записывали в разряд контрреволюционеров. И в результате украинские социалисты стали всячески открещиваться от обвинений в сепаратизме, «самостийництве», пугаясь даже тени независимого украинского государства.
Даже радикально-националистически настроенный украинский лидер Микола Михновский писал в своем проекте программы Украинской народной партии (этот проект в 1917 г. был взят за основу Украинской партии социалистов-«самостийников») о «чистом светлом храме социалистического строя» и декларировал солидарность украинцев с «другими обездоленными народами» 1 .
Симптоматично, что после раскола Революционной украинской партии (РУП) в 1904 г. ее большинство отбросило все национальные требования и вошло в РСДРП как автономная часть под названием «Украинский социал-демократический союз», со своими руководящими органами, но уже без собственной платформы.
Остальная часть, более «националистическая», в 1905 г. реорганизовавшаяся в «Украинскую социал-демократическую рабочую партию», также в 1906 г. изъявила желание войти в РСДРП, выдвинув проект, в котором соглашалась со всеми пунктами программы РСДРП и только в конце, уже в примечаниях 2 сформулировала вялое, невыразительное требование — даже не автономии Украины, а просто права обсуждать, ставить этот вопрос в рамках общероссийского политического движения. Это, конечно же, вызвало категорические возражения большевистского центра во главе с Лениным. Объединение не состоялось якобы из-за «мелкобуржуазно-националистического характера партии», как разъясняется в полном собрании сочинений В.Ленина3; на самом же деле, только полный отказ от любых национальных государственнических требований мог быть основанием для вхождения в большевистскую партию 4.
Украинцы в начале века представляли собой классический пример «социально-некомплектного» народа, то есть народа, где чужое доминирование приобрело структурный характер: даже на территориях, где украинцы составляли подавляющее большинство населения, почти все ведущие роли в общественном разделении труда принадлежали представителям другого народа 5 . После Валуевского циркуляра 1863 г. и Эмского указа 1876 г. украинцы в России не имели легального доступа к обучению и литературе на родном языке. И даже в небольших городах, где в 1870 г. мещане говорили на местных украинских диалектах, в начале века преобладал русский язык или смесь русского с украинским 6 . В 1917 г. украинцы были еще преимущественно крестьянским народом, мало затронутым индустриальным развитием своего края. Профсоюзы и рабочий класс были русскоязычными, как и городские магазины и господские имения. Ключевым словом в украинской политике стала «безбуржуазность». В 1909 г. один украинский активист сожалел, что украинское движение было слабосильным именно из-за отсутствия украинской буржуазии 7. А В.Винниченко в 1917 г. восхвалял «безбуржуазность» как фактор единства народа в борьбе за социальную и национальную справедливость 8 и все украинские политические деятели соглашались с этим. Только Ленин утверждал, что каждая нация имеет пролетарские и капиталистические (то есть враждебные, против которых социалисты должны бороться) элементы. По существу этот ленинский тезис был не чем иным, как политическим мошенничеством. Он присвоил себе право определять, что легитимно, а что нелегитимно и таким образом, оправдывать вмешательство во внутренние дела другого народа и неограниченное насилие против вышеуказанных элементов.
Закономерно, что при наличии десятков миллионов крестьян, несколькихи десятков тысяч интеллигентов и единичных представителей других классов только та идеология имела шанс получить массовую поддержку, которая могла стать выражением национальных и социальных требований крестьянства, еще носившего на себе следы крепостничества. Более того, со второй половины ХІХ в. в Европе доминировало массовое социалистическое движение, идеология которого казалась самой «прогрессивной», «модной» и в контексте которого угнетенные могли надеяться обрести союзников в борьбе за свободу и справедливость.
§2. Предшественники из ХІХ ст.: социализм М.Драгоманова
Социалистические идеи Михайла Драгоманова были самым серьезным конкурентом марксизма. Хотя в письме к дочери Драгоманов написал, что «для правильного развития народов им надо иметь государственную независимость» 9, публично он всегда отстаивал федерацию равноправных славянских народов. Ясно, что при полном отсутствии даже украинской народной школы любая идея полной независимости Украины должна была казаться безнадежно утопической.
Для Драгоманова национальная проблема стояла вровень с социальной. В 1880 г. он вместе с М.Павлыком и С.Подолинским опубликовал в «Громаде» сжатую и поразительно четкую программу, моделирующую будущую украинскую государственность. Она сохраняла своё влияние вплоть до падения Украинской Народной Республики. Собственно, эта программа и стала ее идеологическим фундаментом, обусловила начальные успехи, но и в значительной мере — неудачи 10.
Как отмечал Иван Лысяк-Рудницкий, ученый, который в принципе обращал внимание на превалирование либеральных мотивов над радикальными и социалистическими моментами в драгомановской политической теории, в центре взглядов Драгоманова был анархосоциализм П.Ж.Прудона. По Драгоманову, каждая личность, каждый союз, каждая община должны быть свободны от насилия сверху. Он признавал только право существования свободных творческих союзов. Его лозунг: «Цель эта есть безначалие: своя воля каждому и вольное гражданство людей и обществ» 11.
В связи с этим возникают две проблемы. Свободная ассоциация без зафиксированных структур нежизнеспособна, так как не обладает авторитетом, чтобы быть арбитром между регионами, и не может мобилизовать ресурсы для совместной защиты от чужих, более могущественных политических объединений. Что касается федерализма, это — старая идея, на которую оказали мощное влияние процессы в США. В 1823 г. в Российской империи было образовано Общество «соединенных славян», провозгласившее своей целью объединение всех славянских земель на федеративных началах 12. Впрочем, как писал Ленин о федерализме, любая ассоциация возможна лишь при условии общего стремления к таким отношениям. Однако понимание федеративного устройства украинскими и русскими социалистами было существенно различным. Из-за спины великороссов постоянно выглядывала знакомая тень шовиниста-держиморды, и они постоянно переходили, как с горечью отмечал Драгоманов, «с демократически-федералистической почвы на почву официально-централистскую» 13.
Драгоманов считал, что Украина должна быть федерацией свободных общин в рамках международной федерации таких общин на основе аграрного социализма, без армии, с народной милицией, когда каждый гражданин имеет собственное оружие.
Такая позиция могла быть (и в дальнейшем стала) наиболее весомой причиной краха «полудрагомановской» Украинской Народной Республики. Отсутствие конвенциональных государственных структур, усвоение драгомановских общесоциалистических требований, упразднение государственной армии и создание «народной милиции, всеобщее вооружение народа непосредственно претворились в доктрину Винниченко-Шаповала, датированную 1917 г., о ненужности для Украины своей собственной армии, что, в свою очередь, привело к трагедии под Крутами. Ведь государство, зависящее от доброй воли отдельных граждан в сфере защиты своей национальной безопасности, всегда будет слабее государства, которое может заставить своих граждан воевать за него.
Вплоть до революции 1917 г. федерализм Драгоманова, где все начинается с самоорганизации снизу, и марксизм, с его равнодушием к национальному и преклонением перед крупными государствами, были единственными серьезными конкурентами в среде укранских социалистов. Сам Драгоманов относился весьма критически к централизму Маркса, обвиняя «немца Карла Маркса» в том, что в Интернационале, а особенно в Совете, главное слово было за государствами, а не за народами. «Так, — пишет Драгоманов, — в нем был отдел (секция) и секретарь генеральный за Россией, хотя в России десятки стран и народов, непохожих друг на друга». По мнению Драгоманова, это было примером тяжкого греха: « Иначе говоря, этот «союз» (І Интернационал. — Авт.) начал работу не снизу вверх, а сверху вниз» 14.
Живя в Швейцарии, Драгоманов поддерживал тесные контакты с украинскими радикалами, особенно в Галиции, в частности с двумя молодыми социалистами Михайлом Павлыком и Иваном Франко. Но если Павлык сразу стал и до конца оставался политическим сторонником Драгоманова, то Франко пережил марксистский период и возвратился к драгомановской идее центральной роли крестьянства в установлении социализма в середине 1880-х гг. Павлык рассматривал марксистскую «утопию» как программу создания полицейского государства и считал, что она могла найти приверженцев только среди наций, имеющих свое государство, что лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» фактически превратился в: «Нации Российской и Германской империй, русифицируйтесь и германизируйтесь!» Когда в 1890 г. во Львове сформировалась первая украинская политическая партия — Русско-украинская радикальная партия — это была коалиция, для которой старшие сторонники Драгоманова Франко, Павлык и Северин Данилович написали программу-минимум, а молодые марксисты Евгений Левицкий, Микола Ганевич и Владимир Охримович — программу-максимум. Современники не могли не заметить противоречий между общими фразами программы-максимум о научном социализме и программой-минимум, предлагающей ряд реформ, чтобы помешать пролетаризации крестьян 15.
На І съезде радикальной партии марксист Вячеслав Будзиновский и молодой Юлиан Бачинский (будущий автор памфлета «Украина irredenta») впервые выступили за политическую независимость украинского государства, а Франко и Павлык выступили против. Даже в конце 1895 г., когда Украинская радикальная партия официально приняла программу борьбы за политическую независимость украинского народа и, как первый шаг к этому, — требование раздела Галиции на западную (польскую) и восточную (украинскую) части, Франко отстаивал позицию, что политическая самостоятельность вовсе не означает полного отделения Украины от России, что самостоятельность возможна в союзе с Россией, если последняя примет федеративную стуктуру 16.
В контексте рассмотрения социалистических моделей украинской государственности важно подчеркнуть, что основными критиками идеи создания Союзом освобождения Украины (СОУ) в 1914 г. государственнического центра в изгнании были отнюдь не большевики, и даже не Ленин, хотя он постоянно держал ее под прицелом, а украинские социалисты. Самым жестоким критиком СОУ был Лев Юркевич, объяснявший, что он и его товарищи «не враги идеи самостоятельности Украины», но «наши русские товарищи только тогда проявили бы себя настоящими интернационалистами, если бы их организации и пресса на Украине признали вместе с нами необходимость борьбы за освобождение нашего народа и чтобы они вместе с нами при любой возможности давали отпор проявлениям национального угнетения». Таким образом Юркевич само существование Украины как государственного образования поставил в прямую зависимость от того, насколько слепо и верноподдано силы украинской революции будут поддерживать революцию русскую. Он так верил в справедливость международного социализма, прежде всего русского, что даже выступил с идеей проведения международного интернационально социалистического суда над членами СОУ с единственной целью — лишить их права называть себя социалистами 17.
Логику Юркевича можно понять только в контексте его взглядов на будущее Украины. Кого-кого, а его уж никак нельзя было заподозрить в пророссийских симпатиях, но создание СОУ в буржуазном окружении Австро-Венгрии, переговоры СОУ с буржуазными центральными государствами, то есть с империалистами, даже сам состав СОУ, куда входили совсем не «представители трудящихся», а патриотически настроенные выходцы из дворянства, он считал изменой социалистическим идеалам и «идее живого мужицкого народа» 18.
Идея «живого мужицкого народа» абсолютно утопическая. Такое одномерное общество возможно, но лишь в колониальных условиях, когда все другие места в социальном разделении труда занимают члены иной национальной группы. Просто нет и быть не может «мужицкого народа» еще и потому, что селу нужны промышленные товары. А когда город, где такие товары сделаны, взирает на село с позиции силы и собственного превосходства, когда существует различие языков между городом и селом и город выступает по отношению к селу как представитель колонизаторской силы, возникновение противоречий неминуемо. Без достаточно авторитетного арбитража между ними возможны такие же конфликты, какие имели место в Украине в период борьбы за независимость.
Лев Троцкий борьбу Юркевича с СОУ, конечно, поддержал. В своем письме он пишет, что революционного суда заслуживают ... такие авантюристы, как Басок или Скоропис, заседающие в венской полиции или выезжающие на австрийском автомобиле на прием к турецкому визирю 19. Чем же так разгневали представители СОУ Льва Троцкого? Не тем ли, что именно с Турцией связан наибольший успех этой организации, которая добилась официального заявления турецкого правительства о полной поддержке будущей независимой Украины? Возвращаясь к такой личности, как самый большой революционер и социалист среди украинцев Лев Юркевич, который активно боролся против любых попыток организации самостоятельного украинского государственнического центра, надо сказать, что и ему не принесло успеха бесконечное навязывание своего сотрудничества Ленину, Троцкому, Мануильскому. Большевики отнеслись к его идеям настороженно и враждебно, категорически отвергли все его предложения о совместных действиях, от него же отвернулось большинство украинских патриотов.
§3. Модели украинской государственности времен революции
В 1917 г., в соответствии с социалистическими проектами в российском государстве высшие классы утратили свое политическое значение, уступив место на политической арене самозванным «представителям трудящихся». Такие трудящиеся в Украине фактически состояли из двух групп, плохо понимавших друг друга: украиноязычного крестьянства (около 80% тогдашнего населения) и преимущественно русскоязычного городского пролетариата и солдат. В Украине развивались практически две революции, цели которых, при внешнем сходстве социальных лозунгов, были совершенно различными. В среде русскоязычного рабочего класса революция в Украине имела все общие признаки русской революции — советы рабочих и солдатских депутатов и местные организации основных российских политических партий. Здесь, по существу, развивался лишь местный вариант общерусской революции. В украинском селе, благодаря его самоорганизации через Крестьянский союз и сеть крестьянских кооперативов, объединенных Центральным украинским кооперативным комитетом 20, украинские социалисты всегда могли мобилизовать тысячи крестьян для городских манифестаций. В этом ключ к разгадке силы украинского движения и его органа — Украинской Центральной Рады в Киеве.
В украинском движении, Центральной Раде и Директории Украинской Народной Республики, доминировали три политические партии — вышеупомянутая УСДРП, Украинская партия социалистов-революционеров (УПСР) и полулиберальная Украинская партия социалистов-федералистов. (УПСФ). УСДРП располагала наиболее опытными партийными деятелями, но ориентировалась на очень немногочисленную общественную группу — украиноязычных пролетариев. Две другие партии фактически образовались и приняли свои платформы только в 1917 г. Самой сильной партией была УПСР, преобразованная из кружка, в 1903 г. стремившегося примирить доктрины Драгоманова и Маркса. Она строилась на базе крестьянского кооперативного движения 21. УПСФ организовалась на основе Общества украинских прогрессистов преимущественно из числа старых деятелей культуры и науки и представляла собой наиболее прагматичное крыло украинского движения.
Украинские социалисты, как и вообще все социалисты, верили, что социализм — это просто распространение демократии в сферу экономики. Вначале надо установить гражданские права по так называемой модели «буржуазной демократии», а затем с поддержкой трудящегося большинства населения обеспечить работающих путем перераспределения экономических благ от богатого меньшинства к бедным и через обобществление средств производства. Украинские социалисты ненавидели «эксплуататоров», считали неизбежным их противодействие в форме так называемой «классовой борьбы», были готовы применить насилие против «нетрудящихся» слоев населения, но для социалистов была просто неприемлемой мысль о том, что могут возникать серьезные столкновения и кровопролитие между трудящимися и их социалистическими представителями. Они искренне верили, что слева врагов нет и быть не может. Такая политическая культура сделала украинских социалистов чрезвычайно уязвимыми внутренне и открытыми для атак со стороны русских революционеров. Внутри украинского движения это становилось поводом для постоянных ссор, расколов и борьбы за имидж подлинных социалистов по принципу: кто больше, кто революционнее. Для русских проимперски настроенных радикалов усвоение такой политической культуры стало могучим инструментом в борьбе с национальными движениями. Кто угодно в любой момент мог быть объявлен националистом, реакционером и на этой основе подвергнут политическому остракизму.
Члены УСДРП, как и вообще русские меньшевики и европейские социал-демократы, верили в полное обобществление (огосударствление) фабрик, заводов и эволюцию сельского хозяйства к крупномасштабной общественной обработке земли. Рассматривая крестьянство, подобно всем ортодоксальным марксистам, как исторически обреченную мелкобуржуазную прослойку, которую капиталистическое фермерство неизбежно вытеснит в небытие, они считали, что передел земли культурных имений между единоличниками-крестьянами был бы опасным реакционным шагом. Взгляд УСДРП на эту проблему четко обозначен названием статьи, датированной ноябрем 1917 г.: «Чего хочется украинской мелкой буржуазии?» 22.
УПСР же была партией сознательных крестьян и сельскохозяйственных деятелей, поставившей в центр своих требований аграрную реформу в пользу крестьянства. Как и русские социалисты-революционеры, УПСРовцы предусматривали уничтожение частной собственности на землю и создание Земельного фонда, который контролировался бы крестьянами и распределял бы государственные, церковные, помещичьи земли между единоличниками. Они считали желательным создание крупных образцовых хозяйств как ячеек будущего социалистического хозяйствования, но при этом подчеркивали, что «все земли на Украине (Украинский Земельный Фонд) переходят без выкупа в пользование всего трудового народа, который управляет ими через сельские общины, волостные, уездные, краевые и всеукраинский земельный комитеты, избранные трудовым народом на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права» 23. УСДРП успешно блокировала этот проект УПСР, согласившись с ним лишь в IV Универсале.
Таким образом, основные политические баталии в Украине в 1917 г. происходили не вокруг моделей будущей украинской государственности (об этом никто всерьез не думал, считая, что социалистическая революция одним ударом превратит империю в семью равноправных братских народов), а вокруг проблем социалистической трансформации украинского общества.
Вплоть до конца 1917 г. никто из главных украинских деятелей не задумывался о полном отделении Украины от России. Они до последнего момента хотели превратить Россию-империю в федерацию, где Украина имела бы полную внутреннюю суверенность и отдельное от российского Учредительное собрание для решения всех внутренних украинских политических вопросов.
В течение 1917 г. лозунгом украинских социалистов было: «Национально-территориальная автономия Украины с обеспечением прав национальных меньшинств». Имелась в виду австро-марксистская модель национально-культурной автономии, решительным оппонентом которой был Ленин. Большинство русских, польских и еврейских социалистов выступало категорически против идей украинской суверенности, усматривая в них угрозу «украинского сепаратизма».
§4. Социализм в Европе и «украинский вопрос»
Доминантными моделями европейской государственности того времени были конституционная монархия и парламентская республика. В обоих случаях определяющую роль играл парламент, формировавший правительство. Депутаты избирались, как в Украине сегодня, по округам, пропорциональное представительство появилось позднее. На президента (если такой институт существовал) были возложены функции, выполняемые в конституционной демократии монархом; он имел ограниченные права.
В хаосе событий после Первой мировой войны социалисты пришли к власти в Германии, Австрии, Польше и Венгрии. В первых трех государствах в интересах демократии и сохранения государственности они сами ограничили свои социалистические требования. В Венгрии к власти пришли коммунисты, возглавляемые Белой Куном, но вскоре они уступили место военному диктатору Хорти.
Государства, созданные социалистами, — это Веймарская республика в Германии, межвоенная Австрия и вторая Польская Речь Посполитая. В Германии и Австрии социалисты написали либеральные конституции парламентского образца, но не стремились быстро построить «социализм», сознавая, что это спровоцировало бы социальные конфликты, которые уничтожили бы молодые демократии. Социалисты резонно считали, что надо сберечь всё,что возможно, от реваншистски настроенных союзников-победителей, прежде всего от французов.
Став президентом Польши, лидер Польской социалистической партии Юзеф Пилсудский покинул партию, мотивируя свой поступок тем, что хотя он и ехал с социалистами в одном поезде, но решил выйти на станции «независимость». Тем же, кто хочет ехать дальше до станции «социализм», он желает успеха, но сам останется здесь, чтобы строить независимое государство для всех поляков. Пилсудский сумел примирить диаметрально противоположные политические силы вокруг идеи государственности как главнейшей цели, или, говоря языком политиков, того исходного пункта, без которого невозможно все остальное. И эта идея оказалась достаточно эффективной даже в непростых условиях политического противостояния, существенной разницы в культурных и экономических уровнях развития трех осколков трех разных империй, из которых сложилась новая Речь Посполитая (Германии, Австро-Венгрии, России). Разумеется, логика политических событий в Польше была обусловлена общей кризисной ситуацией на европейском континенте, общеевропейским приоритетом первоочередности создания cordon sanitaire против большевистской России и стремлением Франции иметь надежный барьер против Германии.
То есть среди лидеров крупных европейских стран существовал консенсус относительно независимости Польши, её места и роли в будущем мире. Что касалось Украины — традиционного лакомого куска для Австро-Венгрии, Польши, России, Турции и т.д., — такого единодушия не было не только среди руководителей западных государств, но даже среди социалистов европейских стран. Характерно, что лишь в августе 1919 г. Международная социалистическая конференция в Люцерне, в которой принимал участие бывший президент УНР Михайло Грушевский, признала право Украины на независимость. До этого времени позиция европейских социалистов оставалась неопределенной.
Но самое главное — в Украине не нашлось к тому времени ни одной влиятельной социалистической политической силы (кроме относительно слабой Украинской партии социалистов-самостийников), которая своевременно сошла бы с социалистического поезда и провозгласила создание украинского государства главной своей целью. Политические баталии разворачивались, как мы уже отмечали, вокруг путей и методов социалистической трансформации общества, а не строительства украинской державы. Заглядывая далеко вперед, можем отиетить, что эта традиция неожиданно и с большой силой проявилась даже в 1991 г. во время обсуждения на заседании Верховного Совета Украины провозглашения государственной независимости. Многие патриотически настроенные депутаты поставили провозглашение государства Украина в прямую зависимость от политического вопроса о запрете деятельности КПСС, не осознавая, что такие счастливые «провалы времени», как ГКЧП, мгновенно закрываюся, и в такие моменты любая задержка с немедленным решением может стать причиной катастрофических и необратимых последствий. К счастью, история все же чему-то учит, и тогда победил здравый смысл, хотя следует отметить, что та же история, особенно в России, имеет фатальную склонность к постоянному прокручиванию своих кровавых сюжетов, а особенно в политике относительно тех регионов, которые она считает своими. Об этом необходимо помнить украинским государственникам, слишком бескомпромиссным сегодня в своих политических позициях и не находящим общей платформы для объединения своих усилий.
Социалисты Европы в начале ХХ в. во имя государственности пошли на все возможные компромиссы, благодаря чему сохранили свои позиции в структурах власти, авторитет у соотечественников и, наконец, сыграли очень важную роль в обеспечении социальных и национальных прав граждан, что и являлось их главной целью.
Но в развитых европейских странах было грамотное население, которого не было в императорской России. Классическая проблема, над которой бились консервативные критики демократии ХIХ в., — как помешать ограблению богатого меньшинства бедным большинством вплоть до уничтожения ценностей цивилизации, — была решена на Западе путем роста просвещения, благосостояния масс, с помощью социального регулирования. В императорской России всего этого не было. А главное — отсутствовали структуры, способные взять на себя функции проведения эволюционных программ; бюрократический аппарат был воспитан на двух фундаментальных принципах поведения: «слушаюсь» и «не пущать!» Демократия пришла к народам, не готовым к ее восприятию, и, как во многих странах третьего мира, такая демократия оказалась просто нежизнеспособной.
Иной моделью была Чехословакия, где президент фактически играл центральную роль арбитра между и над партиями, — что стало возможным только благодаря авторитету Масарика как отца государства и нации. Различные коалиции состояли почти всегда из пяти партий, и, например, немецкие социал-демократы знали, что им обеспечена очередность пребывания у власти. Вплоть до создания нацистского движения среди судетских немцев система была довольно эффективной и стабильной. И следует отметить, что до второй половины 1930-х гг. среди всех новых государств Европы демократия, хоть и в несовершенной форме, выжила только в Чехословакии. Чехословакия возникла на политической карте мира в ситуации, чрезвычайно сходной с украинской. Но с одним, однако важнейшим, отличием. Украина входила в состав Российской империи, где были возможны Эмские указы и Валуевские циркуляры, Чехословакия же — в состав Австро-Венгрии, которая не являлась мононациональным государством и в которой идея запрета того или иного языка в народной школе либо на книжной ярмарке была просто непонятной. Чешские депутаты составляли сильную фракцию в венском Райхсрате (парламенте). Именно чехи уже стали большинством городского населения Чехии, чешские национальные политические силы (как социалистические, так и несоциалистические) доминировали среди чешского населения; вообще чехи представляли собой к тому времени уже социально-комплектное общество со своей чешскоязычной бюрократией и национально-культурной элитой. В Украине роль отца нации и государства, сходную с ролью Масарика, взял на себя М.С.Грушевский — выдающийся историк, философ, литературный критик, человек необыкновенных способностей и авторитета и с чрезвычайно трагической судьбой, в силу личных обстоятельств, но еще более — потому, что дело, за которое он боролся, оказалось обреченным из-за внешней изоляции и низкого уровня тогдашней украинской политической культуры. Украинские социалисты, а возможно, в первую очередь сам Грушевский, просто не понимали, что такое государство. Государство — не только инструмент классового угнетения, как утверждали марксисты и как подпевали им ленинисты, это прежде всего инструмент самозащиты нации.
§5. Михайло Грушевский: какую Украину мы хотим?
Михайло Грушевский — не просто символ украинской государсвенности, в критическом 1917-м он стал абсолютным воплощением украинской национальной и государственной идеи. Председатель Украинской Центральной Рады, первый Президент УНР, человек исключительного интеллекта и работоспособности, равного которому по значению и авторитету в Украине начала ХХ в. не было.
Как и большинство украинских социалистов, Грушевский считал Украину прежде всего страной крестьянской. Для него понятия «украинство» и «крестьянство» были почти синонимами. Он полагал, что в Украине иная база социальной революции, чем в России или на Западе, что она пошла иными путями и с другой стороны подошла к решению социальных проблем, поэтому социальная и политическая роль крестьянства будет определяющей в Украине очень долго, а может, и всегда. И поскольку «перед этими будущими поколениями крестьян стоит великая миссия представлять Украинскую Народную Республику, Великую Украину перед миром — единственную пока что державу трудящегося народа, которая должна послужить образцом, школой для других демократий мира, куда они будут когда-нибудь посылать своих детей — учиться, жить, работать и руководить государством с участием трудящихся», то наипервейшая задача украинского государства состоит в том, чтобы обеспечить обязательное обучение крестьянских детей, повсеместное открытие агрономических школ, а публицистика, литература, агитация живым словом должны повысить у крестьян чувство самоуважения, воспитать подлинных «хозяев земли».
Грушевский считал, что задача проводников украинства заключается в том, чтобы гасить, нейтрализовать межнациональную вражду, делать все для развития различных культур в Украине, не обострять отношений насильственной украинизацией, но и не поступаться принципом украинской государственности и положением украинского языка как государственного.
Однако Грушевский, выдвигая перед Украиной «грандиозные задачи», тут же предостерегает, что «мы отвергаем полицейско-бюрократический строй и хотим, чтобы наше управление опиралось на широкие основы самоуправления, оставляя министерской администрации только функции общего контроля, координации и заполнения тех пробелов, которые могут проявиться в деятельности органов самоуправления. Влияние бюрократии, таким образом, будет весьма ограниченным». То есть Грушевский, сам того не ведая, в самом начале существования государства ограничил его возможности как инструмента налогообложения, перераспределения социальных благ и исполнителя социальных программ. Такая позиция должна была привести и привела ко всеобщей анархии, возникновению всяческих «независимых республик», в конце концов — к неуправляемому хаосу в новообразованном государстве.
Грушевский не отрицал полностью роль армии, но считал нормальной формой защиты государства всенародную милицию. На армию он смотрел как на явление преходящее, временное; в любой момент следовало быть готовым перейти от армейской к милицейской системе. Содержание постоянной армии он считал «потерей времени», утверждал, что нужно сделать все, чтобы в кратчайшие сроки втиснуть всю «техническую подготовку, доведенную до уровня современных требований, а далее все осуществлять через учебные сборы, организованные в разное время года так, чтобы они как можно меньше отвлекали живые силы края от производительного труда» 24.
Большое внимание в своих работах Грушевский уделял будущему территориальному устройству Украины. Убежденный федералист Грушевский думал над тем, какая модель территориального устройства предоставит наилучшие возможности для подлинно демократического самоуправления. Он считал, что существующее деление на губернии и уезды не подходит для такой задачи. Уезд — слишком маленькая единица, чтобы в ее рамках можно было организовать широкую самодеятельность граждан во всех сферах жизни, а губерния — чересчур механическое и искусственное образование, слишком большое, которое фактически распадается на отдельные части, органически между собой не связанные. Грушевский полагал, что оптимальным вариантом может быть создание округов с населением приблизительно в миллион человек, способных организовать «дело санитарное, и дорожное, и сельскохозяйственное, и земельное, и промышленное, и культурное. В своем районе он (округ. — Авт.) будет в состоянии организовать и сеть средних школ, и какие-то высшие школы, хороший музей, приличный театр, — всё то, чего обычный уездный город на свои средства сделать не может». Такое территориальное устройство даст возможность каждому округу посылать во Всенародное собрание Украины не менее десяти депутатов, таким образом станут возможны и пропорциональные выборы, и выборы от партий. С другой стороны, поскольку округ сравнительно небольшой, все его части будут связаны и между собой, и со своим центром, все общественные, политические и культурные силы будут на виду и на учете, и все общественное строительство будет происходить при активном участии и под контролем граждан. Грушевский предложил план такого устройства, исходя из уже установившегося к тому времени экономического и культурного районирования, а также из исторических обстоятельств и исторических названий, пренебрегать которыми он считал опасным, ведь они возникали «не капризом дипломатов или правительственных чиновников, а вырастали из условий географических, природных, — эти условия не изменяются так легко» 25.
Грушевский, как свидетельствует этот план, не видел угрозы в местной идентичности. Он полагал, что самосознание всех ветвей украинства как наследников исторических украинских племен древлян, полян, сиверцев, волынян и др., разнообразие культур и дух местного патриотизма дадут мощный импульс развитию этих регионов.
Грушевский считал себя убежденным федералистом, полностью в духе социалистической идеологии, которую исповедывал. Он решительно отвергал любые обвинения в сепаратизме и национализме, полагая, что будущее украинское государство должно строиться на основе доминирующего украинского национального элемента 26.
Грушевский и его соратники мыслили глобальными масштабами. Убежденные социалисты, они, как мы видим, принимали на себя ответственность не только за Украину, а и за судьбу всей бывшей Российской империи, всех ее народов. 21–28 сентября 1917 г., выполняя апрельское постановление Украинского Народного Конгресса о налаживании связей с народами России на федеративных началах, Центральная Рада провела в Киеве так называемый «Съезд народов». В нем приняли участие представители татар, грузин, латышей, литовцев, евреев, белоруссов, эстонцев, молдован, бурятов, донских казаков, а также представитель Временного правительства.
На съезде отмечалось, что идея федерализма глубоко укоренилась среди многочисленных наций России и что с платформы федерализма бывшие узники российской тюрьмы народов могли сойти лишь в сторону полной самостоятельности. В специальном постановлении съезд высказался за коренное переустройство российского государства на принципах децентрализации, федерализма, демократизма, признания равноправия всех народов, а в тех случаях, когда народы (как, например, евреи) рассеяны по всему государству, — за предоставление им экстерриториально-персональной автономии. Съезд высказался за равноправие всех языков, созыв краевых Учредительных собраний на демократических принципах.
Съезд также избрал Совет Народов, которому было поручено руководить совместной борьбой всех народов за «храм воли народов» — Российскую федерацию. Председателем Совета быд назначен Михайло Грушевский. Федералистические традиции в украинской политической мысли того времени оказались довольно живучими и стойкими. Украинским социалистам пришлось пройти долгий и трагический путь разочарований, чтобы избавиться от иллюзии относительно возможности жить самостоятельной и демократической жизнью в рамках единого российского государства. Они переоценили интернационалистские тенденции социалистической идеологии и недооценили живучесть и агрессивность русского национального мифа об Украине. «Съезд народов» никаких последствий не имел и не мог иметь; русские радикально настроенные политики быстро продвигались к восприятию идеи централизованного российского государства, и в этом пункте не было практически никакой разницы между ленинской проповедью «сближения и слияния наций» и лозунгом «единой и неделимой» белого генерала Деникина.
Всё же Грушевский сделает еще одну отчаянную попытку после октябрьского переворота в Петрограде. В ІІІ Универсале Центральной Рады, написанном лично им, провозглашалось: «Не отделяясь от Республики Российской и сохраняя ее единство, мы твердо станем на нашей земле, чтобы силами нашими помочь всей России, чтобы вся Российская Республика стала федерацией равных и свободных народов» 27. Центральная Рада не выступила против большевистского правительства, но и не признала его официально как представительское правительство России, собственно, для такого признания и не было никаких оснований, если исходить из твердой федералистской позиции Центральной Рады и ее главы.
6 декабря Генеральный Секретариат обратился к Совету Народных Комиссаров и к краевым комитетам, представлявшим различные регионы России, с нотой, в которой предлагалось немедленно принять меры по созданию социалистического правительства России на следующей платформе: «Заключение общего демократического мира и созыв в надлежащее время Всероссийского Учредительного Сбрания. В случае вашего согласия Генеральный Секретариат просит немедленно сообщить по прямому проводу, в какой срок ваши представители могли бы прибыть в Киев для участия в совещании, созываемом Генеральным Секретариатом с вышеуказанной целью» 28.
Из этого предложения УНР также ничего не вышло, поскольку Россия к тому времени уже стояла на пороге гражданской войны, разделенная на различные враждующие лагери, исполненные смертельной ненависти друг к другу. Украинская Центральная Рада для реализации своего составленного мечтателями проекта объединения того, что по своей сути не поддавалось объединению, практически не имела сторонников в России. Единственное, чего она добилась, — это навлекла на себя гнев ленинских красногвардейцев.
Ответ Ленина — ультиматум (19 декабря). Через шесть дней группа большевиков образует «Народный секретариат УНР» в Харькове и получает военную помощь «старшего брата». Через месяц большевики уже в Киеве, и, наконец, беззащитная Украина была вынуждена подписывая мирный договор с Центральными государствами, просить у них помощи против большевистской агрессии. Впрочем, государство, созданное IV Универсалом, уже на первой своей стадии было обречено, поскольку этот Универсал декларировал эсеровскую позицию относительно аграрной реформы, что делало невозможным исполнение положений Брестского договора относительно продажи хлеба немцам. Закономерно, что немцы, располагавшие реальной военной силой в Украине, путем гетманского переворота получили и политическую власть. Позже сам Грушевский еще раз поставит свои социалистические идеалы выше государственности. В 1920 г., когда русскоязычные большевики боролись против Директории УНР, возглавляемой С.Петлюрой, он написал письмо секретарю ЦК КП(б)У Косиору с наивной просьбой к большевикам Украины передать власть украинским партиям, стоявшим на советской платформе 29.
Сегодня, присматриваясь к идейно-теоретическому наследию М.С.Грушевского, можно только удивляться, как смогли большевистские «теоретики» настолько исказить взгляды и содержание деятельности этого, безусловно, убежденного социалиста-демократа, великого гуманиста, что именно его имя надолго стало символом украинского буржуазного национализма и контрреволюционности. «Вина» Грушевского заключалась в одном — он слишком серьезно отнесся к идее украинского государства в рамках федеративной России, слишком искренне верил в интернационализм русских политиков, — короче говоря, он чересчур серьезно отнесся к идеям социалистического интернационализма.
§6. Директория: тупик украинского социализма
Директория столкнулась с теми же проблемами, что и правительство Грушевского. С одной стороны, сильное давление буржуазных государств Антанты, которые вообще были против любых социалистических экспериментов, с другой — Советская Россия, стремящаяся с помощью Антанты восстановить «единую неделимую».
В этом пункте истории украинскую государственность могла бы спасти лишь консолидация всех украинских сил, безоговорочные уступки и компромиссы всех политических партий, движений, лидеров во имя единственной цели — независимого государства. Однако было уже поздно. Политический раскол в Украине достиг критической черты. Среди крестьянства были сильны позиции боротьбистов, поддержавших советскую платформу; русскоязычные рабочие в своей основной массе остались равнодушными или враждебно настроенными по отношению к украинскому движению.
Гетманщина была сметена мощным крестьянским восстанием во главе с Петлюрой, которое уничтожило остатки украинской армии Скоропадского. После падения гетманского правительства сельские повстанцы просто разошлись по домам, и переродившаяся УНР осталась почти без защиты. Петлюра был вынужден создавать армию с нуля. Поэтому он начал назначать атаманами Украинской Народной Республики любого, кто мог командовать, имел оружие и проявлял лояльность к правительству Директории, сам же присвоил себе титул Главного Атамана УНР. Винниченко почти не преувеличивал, когда писал, что буквально кто угодно мог стать атаманом, надо было только выразить желание бороться с большевиками, и Петлюра прислал бы грамоту и пару миллионов свеженапечатанных украинских карбованцев 30. Никакого оперативного контроля над этими атаманами не было. Результатом стал эпизод украинской революции, известный под названием «атаманщины». Уже в ноябре атаман Болбочан расстрелял лидеров Совета рабочих депутатов в Харькове, а летом 1919 г. по приказу Петлюры сам был расстрелян как погромщик. В хаосе атаманщины начинались погромы, инициаторы которых могли неожиданно перейти от одной силы к другой и при этом претендовали на свою долю при украинской центральной власти.
Трудовой Конгресс, которому Директория должна была передать власть, превратился в политический фарс. Украинские социалисты (а именно они составляли здесь основную часть) не слышали друг друга, и достичь компромисса, а тем более — принять какую-либо общую платформу на базе укрепления центральной власти и государственности не удалось. Ура-патриотические выступления Винниченко и его сподвижников уже заглушала русская большевистская канонада.
§7. Национальнo-культурная автономия
Австро-марксистская концепция национально-культурной (или персональной) автономии возникла как ответ на проблемы сохранения единства многонационального австро-венгерского государства. Изложенная в Брюннской программе Австрийской социал-демократии в 1898 г., она имела целью отвратить нации от требования государственности путем предоставления каждому гражданину двойной политической идентичности — государственной в территориальной сфере и национальной, — в культурной. Все вопросы, связанные с культурой, должны были рассматриваться национальными органами, избираемыми членами данной национальной группы, независимо от места их проживания. К компетенции органов, избранных по территориальному принципу относились вопросы исключительно общетерриториального характера. Распределение средств между национальными органами должно было осуществляться строго в соответствии с численностью населения каждой группы 31. Украинцы и другие нерусские народы имперской России испытывавшие сложности в отношениях с титульной нацией, были весьма заинтересованы в реализации подобного проекта. Как Юркевич когда-то мечтал о том, что демонстрация справедливости и интернационализма могла бы убедить неукраинских социалистов в обоснованности украинских требований, так и государственные деятели Украины считали, что демонстрация терпимости, толерантности в отношении национальных меньшинств снимет напряжение в обществе, даст возможность завоевать поддержку среди неукраинского населения.
Национально-культурная автономия была осуществлена не в Австро-Венгрии, наследниками которой стали национальные государства, а в Украине и трех прибалтийский странах. Третий Универсал, опубликованный одновременно на украинском, русском, еврейском (идиш) и польском языках декларировал национально-персональную автономию, а вместе с Четвертым Универсалом был принят соответствующий закон. Когда в последние дни своего существования Центральная Рада приняла Конституцию УНР, этот закон был полностью включен в ее 7-ю главу, то есть был поставлен в центре УНРовской модели украинского государства. Этим законом великорусской, еврейской и польской нациям предоставлялось право создания такой автономии. Они получили право на проведение своих Национальных Учредительных собраний и избрание Национальных Советов (которые получали статус государственных органов), а так же на использование налогов для удовлетворения своих культурных потребностей.
Всем остальным национальностям так же гарантировалось право на национально-персональную автономию в случае подачи заявки в Генеральный суд, подписанной не менее чем 10000 гражданами.
Среди национальных меньшинств Украины только евреи организовали национальную автономию через избранный Сойм. Погромы атаманщины (петлюровская система фактически независимых атаманов не могла гарантировать общегосударственных нормы законности) привели к тому, что с начала 1919 г. главным направлением в деятельности еврейских выборных органов была работа по организации самозащиты еврейского населения. Основным же намерением украинских социалистов было дать всем право развивать свою культуру и национальную жизнь 32.
§8. Ленинская модель
Большевистское моделирование украинской государственности можно сформулировать коротко, ленинскими словами: «Не может быть и речи...» и сталинскими: «Прекратите играть в республику!» На этом основывалась вся политика большевиков по отношению к Украине. Накануне первого большевистского вторжения а Украину в конце 1917 г. московский ЦК проинформировал киевских боьшевиков, что он считает формирование отдельной большевистской партии для Украины «нежелательным». Накануне второго вторжения, 9 декабря 1918 г., ЦК РКП(б) послал телеграмму ЦК КП(б)У в Курск с сообщением, что Российский ЦК будет посылать свои приказы прямо органам будущей Советской Украины, а не через КП(б)У. 24 декабря 1918 г. «Известия» напечатали лаконичное объявление, что в связи с аннулированием Брестского договора с Германией Совнарком больше не признает независимости Украины 33. В начале второй российской коммунистической агрессии высказывалась претензия, что в Украине идет гражданская война между Директорией и украинским советским правительством, хотя фактически не было украинской Красной армии, на Украину наступала Красная армия соседнего государства — России. 16 января 1919 г. Директория объявляет войну России Ленина, и большевики перестают даже делать вид, что война имеет иную цель, чем расширение границ советской России.
Наиболее яркое проявление ленинской модели украинской государственности — это второе украинское большевистское правительство 1919 г. Кроме киевского Совета, других советов в Украине не было. Власть находилась в руках назначенных партией городских ревкомов и сельских комбедов. Эти структуры, по сути, обслуживали великорусский шовинизм.
Позднее откровенный национализм сталинского и постсталинского периодов СССР не только стал определяющим действия власти, но и приобрел неприкрытую агрессивность. Традиционная «русская идея» в форме пролетарского интернационализма стала движущей силой агрессии против Финляндии, Польши, Венгрии, Чехословакии, Афганистана. Наконец, сегодняшняя Чечня — прямое доказательство того, что даже без идеологии коммунизма суть русской идеи остается неизменной. Поэтому даже русский крестьянин, живя хуже, чем его «братья по классу» нерусских окраин, все же слепо верил в свое национальное превосходство над другими нациями и готов был идти на жертвы, преимущественно других народов, во имя спасения их от самих себя. Прямыми следствиями этого и стали геноцид в Украине 1921–1923 гг., 1932–1933 гг., 1946–1947 гг., сталинский террор, высылка целых народов, варварское уничтожение культурных и духовных ценностей, деформации экономической системы и общества в целом, с разрушительной силой которых все мы сегодня хорошо знакомы. Суть большевистской модели — единственная полновластная коммунистическая партия, полностью контролирующая государство, и государственный аппарат, полностью поглощающий общество.
§9. Раскольники украинской революции
Политическая культура украинского социализма основывалась на убеждении, что трудящиеся разных наций не могут воевать друг с другом. Радикальные украинские социалисты рассматривали отношения с «буржуазными» государствами, попытки прекратить хаос захвата земель крестьянскими самосудами, самозащиту государства против русских красногвардейцев как измену революции. Сначала в УПСР, а затем в УСДРП произошли расколы, где левые фракции — боротьбисты и укаписты — принимали «советскую платформу», то есть идею создания независимой украинской советской республики с собственной Красной армией, украинской культурой и под руководством украинских радикальных социалистов. Были и среди самих большевиков такие фигуры, как Василий Шахрай, Георг Лапчинский, воспринявшие подобные взгляды. И боротьбисты, и укаписты в 1920 г. напрасно обращались в Коминтерн с длинными меморандумами. Они ставили целью создание в Украине системы советской власти, идентичной российской.
Ленин прекрасно понимал, что с украинскими коммунистами, которым удалось бы создать собственную Красную армию, надо было бы считаться, время от времени вести с ними переговоры и идти на определенные компромиссы (что было для него наихудшим). Более того, это привело бы к демаркации границ, которые не могут не помешать «прогрессивному» процессу ассимиляции народов (как, например, — и прежде всего — украинцев) «старшим братом».
Во время украинской национально-освободительной борьбы боротьбисты (бывшие члены УПСР, имевшие значительное влияние в украинских селах) пошли на все во имя сотрудничества с большевиками; в то же время они стремились убедить своих «товарищей» в ошибочности большевистского отношения к украинскому селу как к объекту без права какого-либо представительства в фактически русскоязычном государстве, в 1919 г. организовавшем один Совет в Киеве и объявившем себя властью советов. После переговоров в 1920 г. боротьбисты отказались от требования отдельной украинской армии и согласились на «слияние» с КП(б)У. Тогда же в ЦК были допущены два боротьбистских лидера — Василь Эллан-Блакитный и Александр Шумский. Ленин сам расценил нейтрализацию боротьбистов — независимой политической силы — как «победу, стоящую нескольких добрых битв» 34.
Укаписты (Украинская коммунистическая партия, несколько сот членов, преимущественно бывшие социал-демократы) существовали как полулегальная оппозиция под постоянной опекой ГПУ. По своим взглядам они были близки к боротьбистам.
Большевики сначала приняли решение игнорировать их деятельность и ни в какую полемику с ними не вступать, а 30 июля 1924 г. появилось секретное постановление ЦК КП(б)У «Дело Екатеринославской УКП: «а). Считать целесообразной организацию политического процесса. б). Дать директиву ГПУ наиболее активные элементы выслать за пределы Украины, согласовав с секретарем ЦК» 35. В атмосфере нарастающих репрессий в августе 1924 г. укаписты еще раз обратились в Коминтерн с заявлением. 13 ноября того же года Политбюро ЦК КП(б)У принимает постановление:
«Об УКП (Украинской Коммунистической партии)
1. Отклонить предложения о совместной работе с УКП.
2. Признать, что УКП подошла к моменту, когда действительно коммунистические элементы должны порвать с националистическими.
3. Взять курс на самоликвидацию УКП с вхождением в КПУ или на раскол с тем, чтобы отделить коммунистические элементы от националистических.
Квиринг» 36
Как выполнялось это постановление, четко видно из официального обращения укапистов к Коминтерну, где указывалось на «чрезвычайное обострение репрессий, обрушившихся на нашу партию, особенно за последнее время, которые нашли свое выражение в высылках в Сибирь и другие места России, в массовых арестах, приведших к 9-дневной голодовке группы наших товарищей, выбрасывании с работы, бесшабашной травле нас в прессе и т.д.» 37.
17 декабря 1924 г. состоялось специальное заседание исполкома Коминтерна, где были представители от УКП и так называемой левой фракции, еще в 1923 г. исключенной из УКП и фактически организованной ГПУ. Микола Скрипник выступал с официальных позиций КПУ, он обвинил укапистов в антирусской пропаганде и в том, что они «скрытые петлюровцы». Представители левой фракции фактически солидаризовались со Скрипником, Андрей Речицкий — последний председатель УКП — обвинил левую фракцию в провокаторстве и прислуживании ГПУ.
На этом же заседании бывший боротьбист, затем нарком просвещения УССР Александр Шумский, тот самый, который за пять лет до этого требовал создания отдельной украинской Красной армии, объяснил запрет коммунистической программы УКП тем, что укаписты выдвинули требование украинской армии:
«Пока вы не разрастались, были маленькой портативной партией в два-три десятка человек, мы вас не трогали, но когда вы идете в массы и начинаете их организовывать против нас, то тут уж извините, мы не можем больше оставаться зрителями. Так, например, для протеста против ареста ваших членов за разложение Красной Армии вы собрали среди рабочих 12 подписей, а в селе 350-400. (Речицкий: «Среди рабочих — несколько тысяч»)» 38.
Выступление Шумского — это яркое проявление насаждаемой в партии большевистской политической культуры. Чтобы стать большевиком, надо было в любой момент быть готовым выступить против всего, за что ты стоял раньше, и против всех, кто когда-то был твоим соратником или единомышленником. Это называлось марксистско-ленинской диалектикой, партийной дисциплиной. Так же, как Шумский, который выступил против собственной же идеи украинской армии на заседании исполкома Коминтерна, через два года сам Речицкий выступит против экономических идей Михаила Волобуева, авторство которых принадлежало самому Речицкому.
В Коминтерне укапистов обвинили в национализме, мелкобуржуазности, контрреволюционности, измене интересам рабочего класса; их требования вступления в Коминтерн были объявлены провокационными, расходящимися со взглядами и уставом Коминтерна, поскольку каждая страна здесь должна была быть представлена только одной секцией. Украину же как отдельную страну рассматривать никто не собирался. Было принято решение распустить «левую фракцию» и УКП и создать общую комиссию для приема их членов в КПУ(б)У. В январе 1925 г. УКП официально была распущена, «левая фракция» распущена в марте того же года 39. Укаписты всегда были весьма немногочисленны и никогда не представляли никакой угрозы для большевиков. Наоборот, после 1919 г. они всячески демонстрировали им свою верноподданность. Тем не менее это не спасло их от организационного, а впоследствии и от физического уничтожения.
§10. «Модельная советская республика»
СССР возник как декларированный союз равноправных государств, в котором за каждой из республик сохранялось право выхода из Союза, достаточный простор для хозяйственной деятельности и самостоятельность национально-культурного строительства. Но уже в идеологической дискуссии, развернувшейся на VII съезде Советов Украины, и в постановлении этого съезда «Об основах Конституции Союза Советских Социалистических Республик» были созданы предпосылки поглощения Украины.
Характер большевистской политики в Украине и относительно Украины свидетельствовал, что, планируя масштабные действия по трансформации общества, большевистские лидеры не собирались останавливаться ни перед какими барьерами, в том числе (а возможно, и прежде всего) и национальными. Нельзя сказать, что для всех без исключения членов КП(б)У национальные интересы Украины были химерой, но в решающие моменты они, как правоверные члены своей партии, построенной на жестком централизме, послушно исполняли указания центра, руководствуясь догмами о неизбежности революции в мировом масштабе и о будущей мировой коммунистической общности, центром которой должна быть, разумеется, Москва, Россия.
М.Фрунзе в своем докладе на съезде, главным тезисом которого было равноправие, назвал Россию «нашей старшей сестрой»; Микола Скрипник «украинских националистов», мечтающих о самостоятельности Украины,— «узкими и туполобыми»; еще дальше пошел В.Затонский, объявив «шовинистами и изменниками рабочего класса» тех членов Центральной Рады, которые голосовали за принятие IV Универсала и провозглашение самостоятельности Украины.
Москва прибирала к своим рукам международные отношения, вопросы границ, войны и мира, государственных кредитов и международных соглашений, всю систему внешней и внутренней торговли, планирование народного хозяйства и заключение концессионных договоров, транспорт, почтово-телеграфную службу, вооруженные силы, бюджет, монетарную, денежную и кредитные системы, системы местных,общесоюзных и общереспубликанских налогов, установление правил землеустройства, землепользования, а также пользования недрами, лесами и водами по всей территории СССР, контроль над переселениями, судами, исполнением гражданского законодательства, установление основных законов о труде, образование, здравоохранение, систему мер и весов, статистику. Но самое главное — центр получил право отмены постановлений республиканских съездов Советов, центральных исполнительных комитетов и Советов народных комиссаров союзных республик. Последнее положение особенно важно, так как представляет собой абсолютный юридический нонсенс. Каким же образом республика сможет реализовать свое право свободного выхода из союза, если центральные органы могут отменить любое решение центральных республиканских органов и съездов в случае нарушения союзного договора?
Основатели новейшей украинской государственности под крылом Москвы не задумывались над этими вопросами. Они верили, что достаточно продекларировать равноправие народов, и смолкнут голоса шовинистов, украиноненавистников. Ослепленные марксистскими догмами, они не осознавали, что, объявляя изменниками и врагами народа всех борцов за самостоятельность и независимость Украины, они объявляют поход не только против истории нации, но и самих основ её существования — традиций, культуры, духовности.
Фактически со времени уничтожения многопартийности и установления партийной монополии большевиков в Украине начался новый этап национального коммунизма. Необходимо отметить, что, несмотря на установление советской власти на всей территории Украины, все же она не была и не могла быть стабильной. Просто отменить Украину, объявив ее вновь южными губерниями, было невозможно. Вследствие национально-овободительной борьбы появились национальные институты в области культуры, управления, экономики и т.п. Крестьяне начали привыкать, что к ним обращаются на украинском языке.
После официального окончания гражданской войны в Украине существовало много повстанческих групп, состоявших из украинских крестьян, которые не могли принять чуждую власть. Существовала угроза бесконечных вооруженных конфликтов и массовых бунтов. В отличие от России, в Украине комбеды не были ликвидированы, а просто переименованы в «комитеты незажиточных крестьян», преимущественно из люмпенизированных городских элементов 40.
Фактически, чтобы успокоить крестьян, была провозглашена политика украинизации. Это был большой шаг за пределы формального равенства русского и украинского языков и проведения взамен этого, по словам В.Затонского, активной политики содействия развитию украинской культуры, украинизации партии и аппарата и дерусификации обрусевших украинцев 41.
Сначала украинизация фактически касалась лишь культурной сферы. Лидеры КП(б)У очень тяжело воспринимали её. Многим, как Дмитрию Лебедю. казалось, что стать на сторону украинского села перед культурно более развитым русским городом — это шаг назад 42. Скрипник постоянно ставил клеймо носителей опасной теории «борьбы двух культур» на своих политических оппонентов.
Первый секретарь ЦК КП(б)У Э.Квиринг был, мягко говоря, не самым большим сторонником такой политики, однако как верноподданный большевик он поставил свою подпись под декретами 22 июня об украинизации партии, согласно которым через год все партийные и государственные служащие должны были говорить на украинском языке. Однако На VIII конференции КП(б)У он воздержался от проявления своей позиции, но было ясно, что он против такой политики. В 1925 г. на его место был поставлен «великий украинизатор» Лазарь Каганович...
Курс на украинизацию совпал по времени с провозглашением новой экономической политики, благодаря которой мелкий товаропроизводитель получил относительную самостоятельность. Нэп стал основой, на которой развивалось украинское культурное возрождение, идеологическими проводниками которого стали украинские национальные коммунисты. Украинизация (и коренизация вообще) — последний шаг «внутреннего Брест-Литовского договора», начавшегося принятием нэпа в 1921 г. В этом смысле национальная политика была реакцией на крестьянскую проблему, а также инструментом внутрипартийной борьбы, именно в то время разгоравшейся в партии, за власть над партией и страной.
Политика украинизации привела к двум, совершенно непредусмотренным последствиям. Она быстро дошла до пункта, когда национальный вопрос начал стимулировать политику самодеятельности Украины как государства.
Во-первых, содействие украинскому языку и культуре в городах и в партийно-государственном аппарате создало некрестьянские центры поддержки украинских национальных стремлений. С 1926 г. по 1932 г. доля украинцев в индустриальном пролетариате выросла с 41% до 53%. В начале 1933 г., то есть накануне краха украинизации, 88% всех заводских многотиражек в Украине печатались только на украинском языке. Это означало, что национальный вопрос в Украине переростает рамки чисто крестьянского и становится связанным с развитием продуктивных сил республики, её индустриализацией
Во-вторых, украинизация предоставила легитимность национальной самодеятельности украинских коммунистов. Так называемый национальный коммунизм Шумского, Хвылевого, Волобуева, Скрипника составлял лишь часть этой самодеятельности. В то время, когда многие страны Европы не признавали прав национальных меньшинств, даже в Галиции резко возрастала полонизация, появление в Украине украинских книг, школ, институтов создало иллюзию ее эволюции к подлинной национальной государственности. Украинизация убедила многих украинских деятелей, особенно в эмиграции, что советская Украина является последней надеждой создать истинную государственность, поэтому казалась бессмыслицей оппозиция к ней, особенно когда крестьянские волнения начали затухать. Один за другшим в Украину стали возвращаться такие деятели, как Тютюнник, Грушевский, Чечель. В 1924 г. в «Вістях ВУЦВК» было опубликовано «Обращение к украинской советской интеллигенции и всему советскому обществу», где 66 известных украинских интеллигентов, среди них Микола Чечель, Павел Христюк и Микола Шраг — бывшие кабинетные министры при Петлюре и Грушевском — заявили о своём одобрении политики украинизации и лояльности по отношению к советскому правительству 43.
§11. Сталинский вариант пролетарского интернационализма
«Пока есть государство — нет свободы. Когда будет свобода — не будет государства». В этом ленинском высказывании, долгое время претендовавшем на абсолютную истину, не было бы, на первый взгляд ничего страшного, если бы не большевистская традиция возводить мысль в догму — абсолютистский постулат. Сталинское прочтение этого мимоходом брошенного высказывания полностью в духе этой традиции: пока есть государство — нет никакой свободы.
Тенденция центра к сосредоточению и концентрации власти, начатая еще Лениным, после разгрома троцкистско-зиновьевской оппозиции стремительно нарастала. Политическая монополия на истину породила нетерпимость к любым проявлениям инакомыслия. Сталин, утвердив режим местной власти, перестал делать вид, что национальный вопрос для него является вопросом утверждения принципов пролетарского интернационализма.
Политика коренизации и нэпа дала возможноть превратить ее в послушный аппарат не только государственного управления, но и манипулирования и управления человеческой психикой, поскольку именно партия (которая, по образному выражению английского исследователя Эдварда Карра, проглотила государство, а потом была проглочена государством 44) подмяла под себя, взяла под тотальный контроль прессу, интеллектуальную сферу. Милитаризация общественного мнения, привитие обществу страха перед подлинными и чаще всего выдуманными врагами, все эти бесконечные «фронты» — культурные, идеологические, исторические, языковедческие, хлебозаготовительные и т.д., «бои» — с мироедами, приверженцами мироедов, кулаками, террористами, фашистами, врагами народа активно создавали в сознании граждан альтернативную действительность.
Впрочем, во всей этой вроде бы бессистемной, безумной вакханалии четко просматривалась определенная логика и цель.
10 февраля 1929 г. в газете «Правда» появилась статья Горина о книге академика, заведующего кафедрой истории Всеукраинского института марксизма-ленинизма Матвея Яворского «История Украины в кратком обзоре». Против одного из ближайших сподвижников Миколы Скрипника было выдвинуто обвинение в том, что он рассматривает историю Украины как отдельный исторический процесс. Косвенно кампания против Яворского (и его политическое, а впоследствие и физическое уничтожение) своим острием была направлена против политики украинизации и ее главного проводника Миколы Скрипника. Скрипник как глава Всеукраинского института марксизма-ленинизма (ВИМЛ) смог отвести от себя удар, напечатав статью «Ошибки и исправления академика Яворского». Одновременно в прессе была поднята кампания против заведующего кафедрой философии Юринца. Скрипник выступил в прессе и с критикой Юринца, но спасти свой институт не смог.
В июне 1931г. ЦК КП(б)У принял резолюцию, в которой обвинил ВИМЛ в националистических уклонах, и создал вместо него Всеукраинскую ассоциацию марксистко-ленинских институтов (ВУАМЛИН). Это означало, что Скрипник лишился трибуны, с которой он мог отстаивать свои взгляды.
В 1930 г. на процессе СОУ, инспирированном ГПУ, было разоблачено «вредительство» языковедов, принимавших активное участие в составлении украинского правописания. В конце 1930 г. состоялась ликвидация «Пролетфронта» — журнала, где работал Хвылевой и его сподвижники, которых поддерживал Скрипник. Круг замкнулся. Но все же после XVI съезда ВКП(б) наступает временное затишье. Сталин готовит генеральное наступление на Украину, войну против крестьянства и украинской интеллигенции с целью сломить элементы самодеятельности Украины. В 1931 году принимается решение ВКП(б) о работе школ, который дал импульс к унификации школьного образования. 1932 год ознаменовался подчинением Москве высших учебных заведений. В июде того же года Скрипник выступает на ІІІ Всеукраинской конференции. В тех же условиях высступление против политики уничтожения голодом украинского села было мужественным шагом.
28 февраля 1933 г. Скрипника освобождают от должности наркомпроса и назначают председателем Госплана республики. С марта Москва начинает кампанию против националистических уклонов в Украине и Белоруссии. В конце апреля 1933 г. ЦК собирает всеукраинскую партконференцию и выносит на обсуждение вопросы национальной политики. Очень скоро XII съезд КП(б)У провозгласит, что, может, у кого-то и есть проблемы с русским шовинизмом, но в Украине самым главным врагом был и остается украинский буржуазный национализм. Украина вступила в затяжную и трагическую фазу тотальной русификации, когда переход на русский язык означал демонстрацию политической благонадежности и лояльности к режиму.
1 Українські політичні партії кінця ХІХ—початку ХХ століття. Програмові і довідкові матеріали.—К., 1993.—С.63.
2 Равич-Черкасский М. История Коммунистической партии (б-ов) Украины.—Харків, 1923.—С.189.
3 Ленин В.И. Полное собрание сочинений.—Т.12.—С.449.
4 Там же.—Т.12.—С.218.
5 См. Kravchenko Bohdan. Social Change and National Consciousness in Twentieth-Century Ukraine.—London, 1985.—Р.1-45
6 Шевельов Юрій. Українська мова в першій половині двадцятого століття (1900—1941).—Мюнхен, 1987.—С.17-18.
7 Українська хата.—1909.—№7–8.—С.383.
8 Революция и национальный вопрос в России и СССР в ХХ веке.—М., 1930.—Т.3.—С.157-158.
9 Цит. по: Сохань Павло. Б.Д.Грінченко – М.П.Драгоманов: Діалоги про українську національну справу..—К., 1994.—С.7.
10 З починів українського соціялістичного руху: Мих.Драгоманов і женевський соціялістичний гурток.—Відень, 1922.—С.151-153.
11 Лисяк-Рудницький Іван. Історичні есе.—К., 1994.—Т.1.—С.301-302.
12 Рубач М.А. Федералистические теории в истории России.—В кн.: Русская историческая литература в классовом освещении.—М., 1930.—Т.2.—С.10.
13 Драгоманов М. Малоруський інтернаціоналізм.—У кн.: З починів українського соціялістичного руху. —С.163.
14 З починів українського соціялістичного руху.—С.128.
15 Himka John-Paul. Socialism in Galicia: The Emergence of Polish Social Democracy and Ukrainian Radicalism, 1860—1890.—Cambridge, MA, 1983.—Р. 112, 118, 167.
16 Там же.—С.169. Он же.—Young Radicals and Independent Statehood: The Idea of a Ukrainian Nation-State, 1890—1895//Slavic Review, 1982.—V.40.—N.2—P.219-235.
17 Дорошенко. Д. З історії української політичної думки з часів Світової війни.—Прага, 1936.—С.76-77.
18 Там же.—С.95.
19 Там же.—С.79-80.
20 Kravchenko. Op. cit.—С.56. Об ЦУКК периоду революции см.: Марочко В.І. Українська селянська кооперація: історико-теоретичний аспект (1861–1929 рр.). —К., 1995.—С.46-83.
21 Об УПСР см.: Животко Арк. До історії Укр. Партії Соціялістів Революціонерів//Вільна Спілка: Неперіодичний орган УПСР.—№3.—1927—1929.—С.128-132. Христюк Павло. Замітки і матеріяли до історії української революції, 1917—1920 рр.—Відень, 1921—1922.—Т.1.—С.35-125. Borys Jurys. Political Parties in Ukraine/The Ukraine: 1917-1921: A Study in Revolution. Cambridge, MA, 1977. —Р.135.
22 Робітнича газета.—29 листопада 1917.
23 Українські політичні партії кінця ХІХ—початку ХХ століття. Програмові і довідкові матеріали.—К., 1993.—С.123.
24 Здесь и више анализируется статья “Підстави Великої України”, которая, по нашему мнению, является наиболе показательная относительно взглядов Грушевского на будущее Украини как государства.—В кн.: Грушевський Михайло. На порозі нової України: статті і джерельні матеріяли. — Нью-Йорк, 1992.—С.39-56.
25 Грушевський Михайло. Новий поділ України.—Там же.—С.99-103.
26 «Якої ми хочемо автономії і федерації».—В кн.: Грушевський Михайло. Bибрані праці.—Нью-Йорк, 1960.—С.142-149.
27 Христюк Павло. Вказ. праця.—Т.2.—С.51.
28 Там же.—С.55.
29 Великий українець: матеріали з життя та діяльності М.С.Грушевського.—К., 1992.—С.270-273.
30 Винниченко Володимир. Відродження нації - Київ-Відень, 1920.—Т.3.—С.352.
31 См.: Davis Horace B. Nationalism and Socialism: Marxist and Labor Theories of Nationalism to 1917. - New York — London, 1967.—Р.149-163.
32 См.: Гольдельман Соломон. Жидівська національна автономія на Україні (1917—1920 рр.).—Мюнхен, 1963.
33 Для более детализированной дискуссии о сути ленинизма относительно Украины см.: Мейс Джеймс. Ленін без України, або Дмитро Волкогонов як дзеркало російської демократії//Сучасність. —1995.—№4.—С.81-95.
33 Большевисткие организации Украины в период становления и укрепления советской власти. — К, 1962. — С.419; Христюк П. Вказ. праця. — Т.4. — С.32; Куличенко М.І. Борьба Коммунистической партии за решение национального вопроса. — Харьков, 1966. — С.231.
34 Ленін В.І. ПЗТ. — Т.40. — С.254.
35 Как и почему Исполком Коминтерна распустил У.К.П.—Харьков, 1925.—С.36.
36 З архівів ВУЧВК — ГПУ — НКВД—КГБ. — 1994. — №1.
37 Как и почему Исполком Коминтерна распустил У.К.П. — С.121
38 Там само. — С.94.
39 Галаган М. Ліквідація У.К.П. // Нова Україна.—1925.—№4.—С.26– 38; Вісті ВУЦВК. — 14–15.ІІІ.1925
40 Kravchenko B. Op. cit. — P.65.
41 Затонський В. Національна проблема на Україні.—Харків,1927.—С.3-4.
42 Гирчак Е.Ф. На два фронта в борьбе с национализмом. — М., Л., 1930. — С.20.
43 Вісти ВУЦВК. — 18.V.1924.
44 Карр Э. История Советской России.—Москва, 1990.—Кн.1.— C.313.